Так, например, практически бесследно испарилось наследство художника и графика Ивана Слюсарева, поделенное многочисленными домочадцами. Сейчас уже не представить, каким мощным даром обладал Евгений Гудин: всего-то около полутора десятков его работ осталось в музеях страны, в том числе в Третьяковской галерее. На момент смерти могучего Николая Чеснокова его мастерская была буквально забита картинами. Где они сейчас, неизвестно. 15 лет прошло после смерти Виктора Махотина - и его работы исчезли. Когда ушел из жизни скульптор Андрей Антонов, вдове пришлось приложить буквально нечеловеческие усилия, чтобы гипсовые отливки из его мастерской не отправили на свалку. Этот мартиролог можно продолжать довольно долго.
Брусиловский - единственный уральский живописец международного уровня, уверенно вписывающий Екатеринбург в список культурных столиц. Его полотна разошлись по всему миру, например, «Человек разумный» украшает холл Университета Джорджии. Картины продаются на аукционах, рекорд продаж - 210 838 долларов за «Футбол», который, как считается, купил русский олигарх - владелец футбольной команды. Но сейчас Брусиловского на арт-рынке нет: как правило, после смерти автора полотна подскакивают в цене, и, надо полагать, дилеры затаились в ожидании - на сколько?
56 лет Миша Шаевич работал в Свердловске-Екатеринбурге, причем, продав картину за границу, он непременно писал еще один вариант, так сказать, для внутреннего употребления - чтобы осталась на родине. В отличие от тех, кто называет себя современными художниками, Брусиловский - художник настоящий: он никогда не объяснял смысл своих художественных произведений, не отвечал на вопросы типа «что вы имели в виду, рисуя зелененького человечка в углу?»: «Я же все нарисовал, смотри».
Так что же сейчас, после его смерти, осталось городу в память о нем? Во-первых, поставленный еще при жизни бронзовый памятник прямо под окнами квартиры, где он жил.
- Я тут на кухне в тепле чай пью, - говорил о нем Миша Шаевич. - А на него снег падает. И холодно.
Во-вторых, в запасниках екатеринбургского музея 21 живописная работа. В мастерской Миши Шаевича осталось 50 картин. В Израиле четыре серьезных частных собрания его работ, 15 - в Екатеринбурге. Еще две большие коллекции утрачены - так печально закончились представительные выставки Брусиловского в Париже и в Штатах: картины просто-напросто испарились, хотя время от времени они появляются на международных аукционах.
- Плевать, новые напишу, - так философски реагировал на это Мастер, отличавшийся невероятной работоспособностью (хотя, надо заметить, его, как Хемингуэя, никто не видел за работой, за исключением самых близких).
Брусиловскому было важно, чтобы окружающие понимали его как большого художника, но это понимание он никак не монетизировал. Картины свои часто дарил, иногда - в ответ на просьбу о помощи, осознавая, что для продажи. Первый, неудачный, вариант одного из самых знаменитых полотен - «1918» - переписал заново, продал музею, а деньги отдал вдове своего соавтора. Когда ушел Анатолий Калашников, Миша Шаевич, понимая, насколько хрупка земная память о художниках, «вложил» свою картину в издание альбома. Так же он поступил, когда не стало Геннадия Мосина.
Картины свои Брусиловский часто дарил, иногда - в ответ на просьбу о помощи.
- Это трагедия, - говорит Виталий Волович. - Получается, художник умирает дважды, дважды переносит чудовищную муку. Сначала его закапывают, а после безжалостно развеивают по ветру все его творчество, которое, собственно, и составляет его жизнь… Я с ужасом разглядываю свою забитую мастерскую - куда все это девать? По правилам через полгода после смерти наследники должны освободить мастерскую, предоставленную Союзом художников или городом. У живописцев, конечно, поменьше барахла, чем у графиков, но тоже хватает. Так что через полгода Мишины работы придется куда-то пристраивать. И куда?
Четверть века назад Волович и Брусиловский обивали пороги Союза художников, хлопоча об устройстве депозитария для хранения наследия ушедших из жизни коллег. Ничего из этого не вышло.
- Надо что-то делать, потому что время уходит, - говорит мэр Екатеринбурга Евгений Ройзман, владелец самой представительной коллекции Брусиловского.
Показательна в этом смысле история с наследием Эрнста Неизвестного. Чтобы открыть музей скульптора в городе, где он родился и работал, экспонаты пришлось приобретать в Сингапуре. И музей получился интерактивным, подлинников там 48, из которых пять статуэток и 27 гравюр подарил сам Неизвестный.
Сейчас «зародыш» будущего музея Брусиловского - это один неприспособленный пока зал с частью собрания Ройзмана, которая там поместилась. Вся коллекция (только подлинники) - это 70 графических листов и около ста живописных работ: от первой - в академической манере выполненного автопортрета 1948 года - до последней - портрета императора Николая II.
Для музея вдова Миши Шаевича передала уникальные, никогда не публиковавшиеся документы. Например, вкладыш «для советских граждан» в паспорт СССР 1989 года, разрешающий «частную поездку во Францию», благодарность библиотеки Ее Величества Елизаветы II или послание Минкультуры СССР: «Уважаемый Михаил Шаевич! Министерство направило вашу работу '1918' на Международную выставку XXXIII Биеннале в Венеции 1966 года. Управление изобразительных искусств благодарит вас за участие в этой выставке и желает дальнейших успехов в вашей творческой работе».
Съездившая в Италию картина сейчас находится в Волгоградском музее искусств, ее авторский вариант - в ЕМИИ. Помимо добрых пожеланий чиновника, Биеннале подарила Мише Шаевичу шутку: «Мой Ленин Венецию видел»….
Дословно
Миша Брусиловский, 10.09.2011:
- Время вообще вещь противная и удивительная. Когда ты молодой, кажется, что впереди много интересного, что ты много сделаешь. И вдруг неожиданно и незаметно ты понимаешь: ничего уже не случится, все уже было и все прошло, и, слава богу, тебя терпят, ты никому или мало кому нужен… И в этом, кстати, большая прелесть. Но неловко: уже памятник нам поставили, а мы все еще ходим по этой земле. Безобразие! Все уже ушли, только мы задержались. Мой возраст - время покоя, а не время каких-то телодвижений и суеты. Время собирать камни. Хотя нет, пусть они остаются на своем месте.
Искусство родилось не «на коленке»
Планы создать мемориальный зал или передвижную выставку живописи Брусиловского вынашивает Галерея современного искусства, имеющая его картины.
- И не только Брусиловского. «Шестидесятники» - это целая плеяда художников, повлиявших на искусство как минимум всего Урала. Я сама, будучи молодым искусствоведом, ездила на их выставки из Челябинска в конце 80-х, - рассказывает арт-директор галереи Елена Шипицына. - Это непридуманная история: в Свердловске 70−80-х годов работало целое поколение талантливых и творчески независимых художников, высказывающихся в своем творчестве честно и с полной отдачей. Собрать коллекцию уральского авангарда, сохранить ее и демонстрировать очень важно для осознания уникальности уральского самосознания. Часто молодые художники думают, что современное искусство родилось исключительно «на коленке», «в подвалах и на чердаках», в стремлении непременно удивить и разрушить. Но это не так. Мне кажется, создание музея поколения «думающих художников» - это общая задача, властей и бизнеса города.
В дело сохранения наследия Брусиловского свою лепту внес и Екатеринбургский музей изобразительных искусств.
- Мы провели две большие выставки Брусиловского, что потребовало, поверьте, серьезных административных усилий, перекраивания плана выставочной деятельности, - рассказывает директор ЕМИИ Никита Корытин. - Договорились с банком, чтобы горожане посещали их бесплатно, - картины Брусиловского мог увидеть весь город. Сегодня открыть мемориальный зал мы не можем физически, так как в музее идет реконструкция и у нас осталось только два свободных выставочных зала, всего 400 квадратов. Но есть задумка: после глубокой реконструкции открыть зал классиков, где год, допустим, выставлять Брусиловского, год - Мосина….
И еще, как обещал Никита Корытин, музей издаст альбом Брусиловского, средства директор уже нашел.